– Хочет, – вздохнула я, беря в руки сумку и перекладывая на стол чучело лет…цать назад замученной птички. – Вот только пока он в себя придет, мы с тобой, похоже, успеем собраться.

Впрочем, взывание к совести помогло, Ветерок перестал изображать из себя парализованную жертву малого василиска, и мы в шесть рук принялись закидывать вывалившиеся вещи обратно в сумку. В середине процесса упихивания свернутого в трубку мехового одеяла в относительно небольшую знахарскую «авоську» в горницу зашел Данте – поинтересоваться, что у нас случилось и почему мы так долго. Увидев, чем мы втроем занимаемся – Элия держит сумку максимально раскрытой, а мы с Ветром едва ли не кулаками утрамбовываем в нее одеяло, – он рассмеялся и спросил, нужна ли нам помощь в этом тяжком труде.

– Да какие ж мы ведуны, – пропыхтела я, заталкивая одеяло в бездонный артефакт, – если не сможем впихнуть невпихуемое?!

– Судя по тому, что задача успешно выполнена, – Данте подошел ближе, разбирая стремительно уменьшающуюся кучу вещей и только успевая подавать нам с Ветром свертки с едой, кое-как сложенную одежду и прочий нужный и не очень хлам, – ведуны вы хорошие.

– Это как сказать, – раздался от дверей голос Ладислава. Некромант был сонный, невыспавшийся и потому отличался повышенной раздражительностью и едкостью. – Я думал, что это моя специализация – за смертью ходить, но вы, юные дарования, заставляете меня поразмыслить о смене профессии. Между прочим, если бы я знал, что вы еще настолько не собраны в путь, я бы еще полчасика поспал.

Вещи наконец-то оказались на своем законном месте, то есть упрятанными где-то в недрах бездонной сумы, а я взяла со стола выуженное чучелко и, подойдя к Ладиславу, посмотрела на него как можно более честными глазами.

– Ну как ты мог обо мне так плохо подумать! Я вот целую сумку перевернула вверх дном, чтобы найти это для тебя! – С этими словами я торжественно впихнула в руки некроманта то самое чучелко, выкинуть которое у меня рука не поднималась уже несколько лет.

– И что мне, по-твоему, с этим делать? – Ладислав с брезгливо-удивленным выражением лица поднял чучелко за лапку, критически рассматривая подношение.

Я пожала плечами, посторонившись и пропуская в сени похрюкивающего от сдавленного смеха Ветра.

– Можешь торжественно похоронить ее в ближайшем болоте по дороге к Тишинке. Ты некромант, у тебя это лучше получится, – широко и абсолютно искренне улыбнулась я, радуясь, что наконец-то нашла кому сплавить так и не опознанное никем чучело.

– Ну с-с-спасибо, Евочка, – прошипел Ладислав, по-прежнему держа птичку за лапку на вытянутой руке, но почему-то не торопясь отправлять несчастное чучелко в свободный полет прямиком в печь. – Но, пожалуй, воздержусь. И так из местного болота, судя по всему, неплохое кладбище выходит.

Он на секунду задумался, а потом вдруг ослепительно улыбнулся, приобнимая меня за плечи и ненавязчиво увлекая за собой к выходу.

– Я тебе еще отдарюсь, красавица. Вот увидишь. И я в долгу не буду, и себя обделенной не почувствуешь. Только удели мне немного своего драгоценного времечка. Желательно наедине, хотя в моих силах сделать так, чтобы нам совершенно никто не мешал.

Я дернулась, высвобождаясь, и стрелой вылетела во двор, где меня уже поджидали нетерпеливо переминающиеся с лапы на лапу волки и хихикающий Ветер. На Ладислава я больше не оглядывалась, ощущая, как горят заалевшие щеки, но знала, что некромант довольно ухмыляется. Ладно, счет равный. Вот уж точно, отдарил за шутку с чучелком.

Мы уже выезжали из Бобруйских Хаток, когда нам с Ветром пришлось посторониться, пропуская в деревню всадника на приметном белом скакуне. Острый взгляд ярко-синих глаз скользнул по моему лицу – ощутимый, словно и впрямь кто провел по щеке незаточенной стороной лезвия ножа. Я вздрогнула, а всадник уже въехал в ворота Бобруйских Хаток, направляясь… Куда?

Ладислав еле слышно зашипел, потирая ладонью разом заслезившиеся глаза.

– Так вот кто нашу знахарку оберегает… тогда неудивительно, что…

Я резко обернулась, наблюдая, как медленно, со скрипом закрываются створки ворот за спиной немолодого уже, седовласого мужчины. Так это и есть тот, для кого Элия каждый вечер зажигает свечу у окна, тот, кого она ждет домой. Ее муж, отец ее детей… тот, кто ее защищает. Даже на расстоянии. Странное дело, но магии, как таковой, я в нем не почуяла, словно и не волхв он, но взгляд у него был… Подобный я встречала у старых драконов, таких, как Аранвейн, но драконом встреченный всадник не был. Исконных обитателей Алатырской горы я уже научилась распознавать по мимолетной встрече, это не так уж и трудно, если точно знаешь, куда и как смотреть, но…

Ладислав тронул меня за плечо, привлекая мое внимание, и еле заметно покачал головой. Как ни странно, но на этот раз я поняла некроманта без слов. Не стоит выяснять, кто или что это было. У нас есть своя дорога… и, как мне кажется, с существами, подобными мужу Элии, нам лучше не пересекаться. По разным причинам…

Я кивнула и легонько сжала коленями бока Подлунного. Разумный волк слегка пригнулся, коротко рыкнул и неторопливо побежал по подмерзшей со вчерашнего дня дороге. Холодало, северный ветер ударялся о плотную зимнюю куртку и все норовил сорвать с головы шапку, заставляя меня все ниже пригибаться к спине Подлунного. Впереди небольшая речка, пересечь которую кое-где можно даже вброд, а за ней уже лежит огромный лес. Мы вступим на землю, которую оберегает Серебряный, вожак разумных волков, и, быть может, там моя тревога несколько поутихнет.

По крайней мере, я на это надеюсь.

ГЛАВА 11

Через два дня пути по довольно оживленному торговому тракту, по которому даже в столь мерзкую погоду в обе стороны проезжали тяжело груженые телеги, мы оказались у перекрестка дорог. В этом месте Западный тракт разветвлялся – одна, более широкая и наезженная, дорога вела к Стольну Граду и по сути являлась основным торговым путем между столицей Росского княжества и южной границей Серебряного Леса, а другая, почти нехоженая и узкая, к заброшенным капищам, в народе прозванным Вещими. Говорят, что по дороге этой, ныне почти заросшей травой и кустарником, можно выйти к древнему святилищу давно позабытых богов.

Лексей Вестников рассказывал о Вещих Капищах, даже как-то раз привозил меня туда, когда мне было лет пятнадцать, показать каменных идолов, странным образом собирающих и хранящих магию, каменное кольцо из невысоких валунов, сплошь изрезанных рунами, прочесть которые не удалось даже моему наставнику, выглаженный временем и тысячами прикосновений небольшой алтарь в центре. Я до сих пор помню ощущение дремлющей, накопленной за столетия силы, прячущейся в этом алтаре, в угрюмых лицах забытых богов, в валунах каменного круга.

Наставник говорил, что этот круг – самая надежная крепость от нечисти во всем Росском княжестве, что остатки былой мощи этих камней не просто удержат на границе подлунных тварей, но и отвадят так, что человеку, искавшему убежища у алтаря древних богов, в дальнейшем уже можно не бояться ни призраков, ни нежити. Если провести ночь у каменного алтаря, то можно увидеть вещий сон, который определит твою дальнейшую судьбу, поможет осознать то, что раньше понять не получалось. Потому и зовут Капища Вещими – почти все, кто решался встать на путь ведуна в зрелом возрасте, приходили сюда, чтобы получить ответ на вопрос «А достоин ли?». Только не всех пропускает каменный круг, далеко не каждый может прийти и попросить благословения у забытых богов. Не все помнят, как оказывать почтение, но как же просто разгневать спящие в камнях силы…

Я слушала Лексея Вестникова вполуха, зато с интересом рассматривала искусно вырезанные каменные статуи. И пусть лица богов почти стерлись от зимнего ветра, осенних ливней и прошедшего времени – все равно они притягивали к себе, манили силой, столь близкой, что ее, казалось, можно было зачерпнуть, как воду из источника. Если бы не наставник, наверное, я бы попыталась. И, скорее всего, поплатилась бы за свою глупость…