– Виль, а что с твоим оружием, а?
– Да это Ритан подсуетился, – с улыбкой ответила подруга, опуская меч и оглядываясь, чем бы вытереть кровь с лезвия. Ничего подходящего не нашлось, поэтому подруга использовала завалявшийся в кармане штанов носовой платок. – Он где-то тут до сих пор в человеческой ипостаси ошивается…
– Он тебя хоть прикрывал? – поинтересовалась я, подходя к одному из скелетов и пиная оскаленную черепушку носком сапога.
Черепушка подобного издевательства не выдержала и изволила рассыпаться каким-то странным белесым песком.
– Спрашиваешь! Ритан поначалу хотел меня послать подальше, едва завидел, куда я собралась влезть, вооруженная простым мечом, но потом понял, что проще помочь, чем тратить время на уговоры или же на попытки отослать назад. Вот, зачаровал мне меч, чтобы он тех тварей рассечь мог, а сам куда-то в самое пекло бросился… А, да вон он стоит!
Я обернулась в указанном направлении и действительно увидела Ритана, склонившегося над трупом одного из нападавших с рассеченной грудью. Белые волосы Стража Алатырской горы растрепались и в художественном беспорядке обрамляли узкое лицо, испачканное сажей и еще чем-то. Серебряный дракон заинтересованно наклонил голову, увенчанную черным гребнем, и в пещере раздался шипящий голос Аранвейна-дракона, который пробирал до костей вернее, чем его же трубный рев. Все-таки дракон есть дракон, и, когда он начинает говорить на понятном человеку языке, это получается немного жутковато.
– Ритан, сколько еще можно терпеть этих выродков в нашей горе? Ты их нарочно пропускаешь или как?
– Прощу прощения, мой правитель, но я не в состоянии закрыть всю Алатырскую гору от магического проникновения на долгий срок. А если объединить силы, то неизвестно, чем это обернется.
– Ладно, я понимаю. – Аранвейн нетерпеливо отмахнулся когтистой лапой. – Я в курсе, что драконы не могут объединить свою магию с кем-то из своего рода, иначе результат будет абсолютно непредсказуем. На такой риск мы пойти не можем…
– А я вот никак не могу понять, чего им надо, вроде бы эти твари ничего серьезного сделать не могут, так, мешаются просто… – вставила реплику я и тотчас осеклась под яростными взглядами двух драконов в разных ипостасях.
– Еваника, поясняю, как недалекому айраниту: драконам эти существа не опасны абсолютно, но вот нашим еще не родившимся детям… Еще есть какие-либо гениальные комментарии? – едко поинтересовался Ритан.
Я стушевалась и решила больше не влезать, отойдя в сторонку, поближе к Вилье, когда фиолетовый дракон у овального входа вдруг взвыл так, что я шарахнулась в сторону, запнулась о валявшийся на полу скелет и, неловко взмахнув крыльями в безуспешной попытке удержать равновесие, хлопнулась пятой точкой на каменные плиты.
Вой-рев длился еще с секунду, а потом Аранвейн сорвался с места и, на ходу окутываясь сверкающим облаком, метнулся к входу в пещеру, скрываясь в нем уже в образе человека в серебристых одеждах. Я вскочила и рванулась вслед за драконьим царем, краем глаза заметив, что Ритан и Йергаль, уже успевшая сменить ипостась, с донельзя обеспокоенными и ошарашенными лицами торопятся в ту же сторону.
Я вбежала внутрь и замерла у входа, так и не найдя в себе силы пройти дальше.
Поравнявшиеся со мной Ритан и Йергаль застыли рядом…
Драконья кладка была уничтожена. Повсюду была разбросана прочнейшая скорлупа, расколотая на мелкие кусочки. Что случилось с еще не рожденными драконами, даже и гадать не приходилось – у разрушенного гнезда из-под крупного обломка выглядывал кончик неподвижного нежно-розового хвостика, еще не покрытого чешуей. Йергаль за моей спиной закричала, и в крике этом слышалась боль утраты, смешанная с невероятной яростью. Неужели в разоренном гнезде были и ее дети?!
Я смотрела на неестественно выпрямленную спину Аранвейна, а когда он обернулся, то с трудом подавила желание бежать без оглядки.
На мертвенно-бледном лице драконьего царя застыла холодная ненависть, расчетливая и безжалостная, а льдисто-серые глаза, взгляд которых был устремлен в мою сторону, не выражали ровным счетом ничего. Сейчас Аранвейн мог убить меня или Вильку спокойно и без эмоций, точно так же, как люди, не задумавшись, прихлопывают обнаглевшего комара, после чего продолжают заниматься своим делом.
– Синяя Птица, и ты еще смела утверждать, что твой народ здесь ни при чем?
Драконий царь чуть посторонился, и я увидела, что среди разоренного гнезда лежит кто-то с неестественно выгнутой спиной – похоже, Аранвейн сломал несчастному позвоночник, – но обостренным слухом айранита я уловила еле слышный стон. Неужели жив?
Я медленно подошла к гнезду, и в глаза мне бросились безжизненно раскинутые крылья пепельно-серого цвета и коротко остриженные седые волосы. Ледяной голос Аранвейна доносился как издалека, я же смотрела на распростертого на дне развороченного гнезда айранита, которого я видела всего дважды в Снежном дворце.
– Шайджен…
– Так ты знала его, Синяя Птица? – Презрение, сочившееся в голосе Аранвейна, можно было собирать ладонями.
Я только покачала головой, опускаясь на колени рядом с айранитом и убирая седые волосы с окровавленного лица. Он с трудом приоткрыл глаза и уставился на меня так, словно увидел привидение.
– Шайджен, зачем ты это сделал? – прошептала я, стараясь не смотреть на осколки скорлупы, разбросанные вокруг, и что-то влажное и тягучее, пропитывающее штанину.
Айранит только усмехнулся, и я вздрогнула, увидев зубы, залитые кровью.
– Теперь-то драконы тебя точно убьют. Ты недостойна… Умрешь… как и остальные…
– Чтоб тебя, ты что несешь?! – Я встряхнула айранита, но было уже поздно – глаза его закатились, и он сразу как-то обмяк.
Я отпустила его и медленно поднялась. Безумно хотелось сменить ипостась, чтобы не стоять здесь олицетворением врагов драконьего рода, представителем народа, посланец которого поднял оружие на самых беззащитных и самых ценных жителей Алатырской горы – нерожденных драконов, которые не могли никак себя защитить… Дети, которые появляются у драконов так редко…
К горлу подкатил ком, а глаза защипало от слез.
– Ты плачешь? – раздалось над ухом шипение, в котором угадывалась едва сдерживаемая ярость. – Да как ты смеешь плакать, айранит?!
Нечеловечески сильная рука ухватила меня за горло так стремительно, что я даже не успела отпрянуть или хотя бы защититься. Миг – и я уже болталась, как белье на прищепке, так что ноги не касались каменного пола. Аранвейн держал меня на вытянутой руке, медленно сжимая ладонь, слегка придушив меня ровно настолько, что я не могла выдавить ни слова – только цепляться за его руку, оставляя на ней царапины голубоватыми когтями.
– Я сейчас мог бы сломать тебе шею одним движением, но я чуял, что ты не лжешь, когда говорила о том, что айраниты не желают нам зла. Все верно – они желают нам смерти. Возможно, ты не знала об этом и тебя прислали сюда, чтобы ты своим искренним незнанием пустила мне пыль в глаза. Я не могу винить тебя за это. Но то, что сотворил твой народ… – Рука на моем горле чуть сжалась, и я судорожно вцепилась в нее, болтая ногами в воздухе.
Где-то далеко-далеко кричала Вилья, то ли отбиваясь, то ли о чем-то упрашивая, а я все смотрела в ледяные глаза Аранвейна с вертикальной щелью зрачка, читая в них ярость, смешанную с болью…
– Будь проклят род айранитов! – сквозь зубы процедил драконий царь, брезгливо отбрасывая меня в сторону так, что я чувствительно ударилась о каменный пол, прокатилась по нему пару саженей и осталась лежать лицом вниз, пытаясь восстановить дыхание.
– Евочка, ты живая? – Вилька осторожно перевернула меня и положила мою голову себе на колени. – Солнышко, да пошли они к лешему, все эти драконы и айраниты с их разборками! Давай вернемся домой…
– Домой? – Аранвейн недобро улыбнулся, глядя на нас сверху вниз. – А кто сказал, что я вас отпущу? Нет уж, придется вам задержаться в Алатырской горе на некоторое время… пока Андарион не будет полностью уничтожен.