– Еваника, понимаешь, Колодец не оставляет без изменения ничего, что попадает в него. Он меняет все. В каком-то смысле это исток реки перемен. Коснувшись его вод, простой хрусталь становится могущественным талисманом, а человеческая девушка обретает силу крови, которая течет теперь в ее жилах. Теперь ты такой же айранит, как Данте или я.
– Но я этого не хочу! – воскликнула я, вскакивая на ноги. – Меня кто-нибудь спросил, хочу ли я становиться перевертышем вроде вас? Я – человек и не хочу становиться кем-то еще! Я хочу быть Еваникой Соловьевой, а не невесть откуда взявшимся айранитом без роду и племени!
– Извини, но обратно вернуть уже ничего нельзя. Древняя кровь Синих Птиц пробудилась в тебе, и от этого никуда не деться. – Хэлириан сочувственно покачала головой.
– Синих Птиц? – повторила я, оглядываясь за спину и рассматривая выросшие там крылья.
Действительно темно-синие, как чистое вечернее небо, со снежно-белой каймой по низу. Широкие и мощные, в сложенном состоянии они чуть щекотали кончиками перьев колени… Мечта, ставшая явью, но забравшая взамен часть моей человеческой сущности. Я хотела летать, но не думала, что уплаченная цена окажется столь высокой… Я никогда не хотела стать айранитом, хотя бы потому, что меня всегда пугала двойственность, в которой было так легко потеряться.
Свободно скользить в небе, ловя крыльями воздушные потоки? Да, безусловно.
Но у каждой ипостаси есть свои темные стороны. Будучи с рождения человеком, я точно знала, чего ожидать от своей натуры. Данте, впервые узнавший правду о себе, был двенадцатилетним ребенком, поэтому ему было легче воспринять себя как существо с двумя ипостасями. Его учили, как при переходе не утратить себя, как контролировать инстинкты и повадки своей второй натуры, но у меня таких учителей нет, не было и, по-видимому, никогда не будет. Потому что я не стану менять ипостась… Как только я стану человеком, я постараюсь попросту забыть о том, что в другом теле у меня есть крылья.
Хэлириан прикрыла глаза и немного нараспев начала рассказывать:
– Синие Птицы – это единственный род, в котором женщины становились аватарами. Потому что редко, очень редко женщины этого рода рождались с руками и крыльями на спине, как мужчины. Это род воителей и магов, но, как и все слишком древние роды, он распался и постепенно иссяк. Какие-то потомки Синих Птиц до сих пор живут в Андарионе, неся в себе частичку древних воителей, но род утратил силу. Женщины, что могли бы держать в руках меч, больше не рождались на свет… – Она открыла глаза и в упор уставилась на меня. – Еваника, у тебя есть шанс восстановить древний род. Ты – последняя Синяя Птица как таковая, да и то благодаря случайности и силе Небесного источника. Но если есть ты, то у твоего рода снова появился шанс на существование.
– Я – Синяя Птица? – повторила я, переваривая услышанное. Вот, значит, какие у меня интересные родственнички в фамильном древе. А я-то все гадала, отчего мои родители, едва глянув на ребенка, выкинули его в ближайший сугроб… – Только с чего ты взяла, что я разовью бурную деятельность по восстановлению рода, а? Я ведь точно помню, что ипостаси племенной кобылы у меня нет. Так с чего я должна бросать все и начать раз за разом рожать детей? Да еще, судя по всему, от айранита, так?
То ли Хэл не уловила иронии в моем голосе, то ли ее уж очень воодушевила идея возродить благополучно зачахнувший несколько сотен лет назад род, но она кивнула с такой счастливой улыбкой, что мне первые пять секунд было даже неудобно ее разочаровывать. Вилька, уже минут десять успешно притворявшаяся предметом интерьера, ожила и, встрепенувшись, накинулась на Хэл, защищая меня, как курица цыпленка:
– Хэл, ты что, очумела, что ли? Ты хоть соображаешь, на что ты ее подбиваешь? – Айранит, прижатая к стене разобиженной в лучших чувствах Ревилиэль, только непонимающе моргала. Вилька же, над которой проблема скоростного замужества с последующими родами висела карающим мечом лет десять, пока она не догадалась сбежать, понимала меня как никто и отступать не собиралась.
– Ты хочешь, чтобы она всю оставшуюся часть своей жизни ходила то беременная, то с очередным крылатым младенчиком на руках, и все это только ради того, чтобы Андарион спал спокойно?!
От такой перспективы я передернулась. А Вильку уже понесло:
– А ты знаешь, что все беременные женщины становятся капризными и буйными? А Еваника и так на голову ушибленная, представь, что будет, когда у нее проклюнется материнский инстинкт, плавно переходящий в предродовой психоз!
После этой фразы вздрогнула не только я, но и Данте. Хотя он-то с какого боку? Ему-то со мной детей не крестить…
– Народ, кончай перекрикивания! – командирским тоном рявкнула я, да так, что по пещере загуляло эхо. Заткнулись все, даже я, не ожидавшая от себя такого грозно-прочувствованного рева, сопровождавшегося странным горловым рычанием. В наступившей тишине Вилька торжествующе заключила:
– Теперь ты понимаешь, о чем я говорю? Хотя, может, у вас город лишний и вы хотите его разрушить без затрат на бригаду ломателей? Или перестройку капитальную задумали? В таком случае – милости прошу. Запустите Еванику в Андарион, и через месяц там камня на камне не останется!
Я уже ничего не говорила, только обессиленно откинулась на шероховатую поверхность стены, прикрыв глаза. Боженька, ну за что ты со мной так, а? Что я тебе такого сделала? Ну, ведунья, грешна, но что же поделать – против себя-то не попрешь. Может, если я в храм схожу, то меня простят?
Не-э, не простят. На фиг ведунья нужна в храме, да и бесполезно это все – я не успею за двери выйти, как опять натворю что-нибудь такое, что Столен Град месяц обсуждать будет… Хотя туда-то я не планирую возвращаться – мне бы до Древиц благополучно добраться. А там до весны носу за частокол не высуну, разве что к Белозерью. Хватит мне приключений на ближайшее время, и так сыта по горло…
А тем временем диспут над моей синеволосой головой вспыхнул с новой силой. Айраниты стояли за то, чтобы забрать меня в Андарион, поскольку я должна жить «со своими». Вилька же, напрягая горло, с пеной у рта утверждала, что этот Андарион нужен мне как собаке блоха, и вообще – нас ждут в Древицах, так что идите вы, дорогие айраниты, до дома до хаты, соскучитесь – пишите письма, высылайте лишние деньги, но в личную жизнь не лезьте. Я некоторое время рассеянно прислушивалась к долгой и пространной полемике, после чего до меня дошло, что мое мнение их, в принципе, не интересует. Видимо, ребята так переволновались, что теперь воспринимали меня как дополнительный, но довольно-таки ценный (надеюсь) груз, который нужно переместить из точки А в точку Б с минимальными проблемами. Вот только координаты места прибытия у них существенно различались…
Я деликатно покашляла, привлекая к себе внимание, но меня банально проигнорировали, после чего я на порядок громче поинтересовалась:
– Извините, что отвлекаю, но меня хоть кто-то спросил, а? – Спорщики моментально утихли и повернулись в мою сторону, выжидающе глядя на меня. – Так вот, довожу до вашего сведения, что я хочу домой.
– Куда именно? – хором вопросили мои друзья, решив свалить эту проблему с трех больных голов на одну нездоровую. Я ненадолго задумалась, потом вынесла вердикт:
– В Древицы.
– Но Ева… – попыталась было возразить Хэл.
Я остановила ее:
– Никаких «но». И вообще – моя хата с краю, ничего не знаю. Я человек, с кем бы ни согрешила моя прабабушка, поэтому не давите на нервы, мне и так после вас полгода в себя приходить. Короче, народ, слушай мою команду. Вилька, пакуй вещи, мы сваливаем. Хэл, было очень приятно познакомиться, даст Всевышний, еще свидимся, а если очень повезет – то на этом свете. Данте, от Хэл ни на шаг – летишь прямым курсом в Андарион. Попутного тебе ветра. Все. Вопросы есть? Вопросов нет. Разговор окончен.
– Нет, не окончен. – Данте с поразительным хладнокровием выслушал мои в меру разумные предложения и решил сказать свое веское слово аватара. – Теперь, когда выяснилось, что ты одна из детей Андариона, к тому же потомок древнего рода, я не успокоюсь, пока не отведу тебя к айранитам. Или же до частокола Древиц, если тебе будет угодно. Но одна ты никуда не пойдешь.